«Я искал программу, которая даст мне возможность для маневра»

Сергей Ведерников окончил магистратуру МИЭФ ВШЭ в 2009 году. После этого работал риск-менеджером в Сбербанке и специалистом по количественным исследованиям в компании WorldQuant. В интервью он рассказывает о том, можно ли предсказать завтрашнюю цену акций, о спортивном программировании и преподавании.

— Сергей, вы поступали в магистратуру МИЭФ в 2007 году, в первый год набора на программу. Почему?

— Я всегда любил участвовать в новых инициативах. Бакалаврская программа МИЭФ была мне хорошо известна, у нее была высокая репутация — я решил, что и магистратура также должна получиться стоящая.

— Почему тогда не магистратура экономического факультета ВШЭ или РЭШ?

— РЭШ, как мне кажется, более подходящий вариант для тех, кто настроен на академическую карьеру, а у меня нет и не было такой цели. Что касается экономического факультета Вышки, то все программы там имели достаточно жесткую специализацию, например, «Риск-менеджмент» или «Фондовый рынок». Я же, на тот момент, еще до конца не определился с приоритетными направления своего карьерного развития и искал программу, которая даст мне максимально широкие возможности «для маневра».

— В итоге ожидания оправдались?

— Да, полностью.

— Какие курсы или преподаватели вам больше всего запомнились?

— Курсы по экономике Максима Никитина, по финансам (Карстен Шпренгер), по эконометрике (Сергей Гельман). Конечно, запомнился Григорий Гельмутович Канторович. Это все в основном фундаментальные дисциплины, но нам читали и практики с большим опытом работы в бизнесе. Например, Вячеслав Иванов вел у нас финансовое моделирование, Александр Запорожский — управление стоимостью компании. Конечно, я не всех вспомнил, но, как мне кажется, теоретические и практикоориентированные дисциплины в программе сочетаются в разумных пропорциях.

— Вы окончили экономический факультет Пермского кампуса ВШЭ. Обучение в МИЭФ идет на английском языке. Сложно ли было на него перестраиваться?

— Поначалу было непросто. Конечно, тем, кто учился в бакалавриате МИЭФ, было легче. Я неплохо знал английский, но четыре года до этого учился все же на русском. С другой стороны, в этом и заключается преимущество магистратуры МИЭФ: по ее окончании языковые навыки стали у меня существенно лучше. После этого я без проблем работал в полностью англоговорящей компании.

— Сложно ли вообще было учиться? Была ли возможность совмещать учебу в магистратуре с работой в компании?

— Да, учиться было сложно. Думаю, на хороших факультетах учиться всегда непросто. Что касается второго вопроса, то я сторонник разделения этих вещей: работа должна быть работой, учеба — учебой. Я не верю в то, что возможно работать сорок или больше часов в неделю и при этом нормально учиться, разумеется, если речь идет о приобретении знаний, а не диплома.

У меня была подработка: в 2008 году я начал преподавать ряд курсов в МИЭФ в качестве teaching assistant. А полноценно работать я начал уже по окончании магистратуры.

— Первые два года после окончания магистратуры вы проработали риск-менеджером в Сбербанке. Почему решили пойти именно в эту сферу?

— Я всегда был склонен к аналитической деятельности. Это время, начиная с 2008 года, было непростым периодом для молодых специалистов в плане трудоустройства, я смотрел позиции, связанные с аналитической деятельностью, в банках и консалтинговых компаниях. В итоге наиболее интересным мне показалось предложение Сбербанка.

— Чем вы занимались в Сбербанке?

— Я работал в сфере корпоративных рисков. Занимался в основном компаниями металлургической отрасли, строительства и энергетики. В мои обязанности входил анализ платежеспособности заемщиков и анализ отдельных сделок на предмет наличия угроз невозврата кредитов. Существует много «подводных камней», которые незаметны со стороны, пока ты не начинаешь детально изучать компанию. Я готовил материалы и аналитику для кредитного комитета и топ-менеджеров, непосредственно принимающих решения о выдаче кредитов. Естественно, большую часть спорных моментов стараются решить совместно с кредитующим подразделением и клиентом в процессе рассмотрения заявки. Но бывают и сложные моменты, например, когда финансовое состояние потенциального заемщика оставляет желать лучшего. Пожалуй, можно говорить о некотором внутреннем конфликте внутри банка: кредитующее подразделение заинтересовано в максимальном увеличении кредитного портфеля, а обязанность департамента рисков — стоять на страже интересов банка в целом и предупреждать о возможных опасностях.

— Сильно «выросли» за два года?

— Я вырос и по зарплате, и по функционалу. Конечно, вместе с профессиональным ростом увеличивается и ответственность: если первые полгода почти по любой проблеме ты консультируешься со старшими коллегами, то дальше все больше решений принимаешь сам. Суть работы не меняется, но возрастает ее сложность: руководитель начинает поручать тебе рассмотрение все более сложных сделок.

— После Сбербанка вы перешли работать в WorldQuant. Как так получилось?

Я сторонник разделения этих вещей: работа должна быть работой, учеба — учебой. Я не верю в то, что возможно работать сорок или больше часов в неделю и при этом нормально учиться, разумеется, если речь идет о приобретении знаний, а не диплома.

— Я узнал, что в России открывается их подразделение, они набирали специалистов по количественным исследованиям (или на сленге — «квантов»). Мне было это интересно, хотелось себя в этом попробовать. В рисках я к этому моменту несколько разочаровался: было ощущение, что твою работу воспринимают как препятствие на пути к получению банком прибыли. Хотя финансовый кризис кое-чему людей все-таки научил, и когда я сейчас общаюсь, например, с экс-коллегами из Сбербанка, понимаю, что многое в этом отношении изменилось.

— Что представляет собой WorldQuant?

— WorldQuant — это хедж-фонд, который разрабатывает нетривиальные стратегии инвестирования финансовых ресурсов, заключающиеся в активном управлении портфелями ценных бумаг и высокочастотной торговле большим количеством инструментов (в ее классическом понимании — когда сделки внутри портфеля совершаются чаще, чем раз в день). Как и в прочих подобных компаниях, управление активами практически полностью автоматизировано и осуществляется при помощи компьютерных программ.

— Сложно ли было туда устроиться? Вы были на собеседованиях в других компаниях?

— Да, смотрел компании аналогичной сферы. Нужно понимать, что в таких компаниях работают, как правило, «прожженные математики». Соответственно, человеку с экономическим бэкграундом и без соответствующего опыта работы попасть в эту сферу непросто. Почти все мои коллеги были из мехмата МГУ или МФТИ, плюс некоторые из них окончили магистратуру РЭШ. Но я всегда любил математику и программирование, поэтому сумел пройти тесты и собеседования в WorldQuant. Это то, что называется «quantitative interviews» — смотрят, как ты умеешь находить простые решения для нетривиальных задач и придумывать что-то новое.

— Чем конкретно вы занимались в WorldQuant?

— Количественными исследованиями — придумывал вместе с коллегами стратегии для управления портфелями акций и реализовывал их в виде компьютерных программ.

— Для российского рынка?

— Для всех. На российском мы как раз практически не работали — в силу его малой ликвидности. Для компании такого размера требуются очень большие объемы торгов.

— Зачем компании понадобилось открывать в России подразделение, если она не планирует работать на нашем фондовом рынке?

— Все просто: они активно собирают лучшие кадры по всему миру. В России и, например, в Китае много людей с хорошей математической подготовкой, которые сильнее и дешевле, чем в США. Глупо это не использовать.

— Ваша деятельность отличалась от работы аналитиков в инвестиционных банках?

Предложения были — Англия, Швейцария. Но желания ехать у меня пока нет. Зарплаты в финансовом секторе, с учетом налогов, за границей примерно такие же, как и в Москве, по крайней мере в моей отрасли, а друзья и родители, получится, будут далеко.

— Она в гораздо большей степени опиралась на количественные, математические методы. Есть акция, есть динамика ее стоимости за прошедший год — вам нужно придумать какую-то модель, предсказывающую, какой будет ее цена завтра, или хотя бы спрогнозировать, пойдет она вверх или вниз. А затем — написать алгоритм, который будет на основе этих прогнозов торговать на рынке с прибылью.

— А это в принципе возможно?

— В WorldQuant я понял, что да. Хотя раньше в это «не верил». Можно почитать ряд научных статей на сей счет. К слову, иногда мы даже строили модели по принципу «послушай аналитика с Wall Street и сделай наоборот», и они работали. Раньше я тоже «верил» в фундаментальный анализ и «не верил» в технический, не думал, что по прошлым временным рядам можно что-то там предсказать. Теперь же дела обстоят, пожалуй, наоборот. Хотя, возможно, сравнение не совсем корректное, так как у этих двух подходов разный горизонт прогнозирования. Фундаментальный анализ предсказывает стоимость акции через полгода и больше, а мы в основном строили модели, позволяющие спрогнозировать цену завтра-послезавтра или даже через несколько минут. В техническом анализе есть свои плюсы: при помощи компьютера можно попытаться быстро предсказать цену для тысячи акций. Даже если вы делаете это с точностью в пятьдесят и одну сотую процента для каждой акции, имея несколько тысяч акций, на этом уже можно гарантированно зарабатывать.

— Чем вы сейчас занимаетесь?

— Работаю в российской компании, занимающейся private wealth management — делаю там примерно то же, что и в WorldQuant. Продолжаю строить модели, только уже для фьючерсов на американском рынке. Но сейчас у меня гораздо больше свободы. Раньше я был просто исследователем, строил модели, теперь же моя сфера ответственности значительно выше, в нее входит все: от придумывания и разработки модели, до непосредственно торговли. Собственно, ради этого я и решил покинуть WorldQuant.

— Не было желания уехать за границу?

— Предложения были — Англия, Швейцария. Но желания ехать у меня пока нет. Зарплаты в финансовом секторе, с учетом налогов, за границей примерно такие же, как и в Москве, по крайней мере в моей отрасли, а друзья и родители, получится, будут далеко.

— Помимо основной работы, вы читаете ряд курсов в МИЭФ и даже не раз входили в число лучших преподавателей…

— Да, верно. В этом учебном году, правда, не преподаю: сейчас доучиваюсь в Школе анализа данных Яндекса, куда поступил год назад. Кроме того, я недавно стал папой, так что свободного времени немного. А вообще, да, мне нравится преподавание. Даже когда я приезжаю домой, в Кунгур, то до сих пор читаю в своей старой школе лекции по программированию. Когда учился в магистратуре, то отчасти рассматривал преподавание как подработку, но сейчас это, конечно, хобби.

— Другое ваше «хобби» — программирование? Или это то, что необходимо для работы?

— Конечно, начиналось все еще в школе, как хобби. А учась на первом курсе магистратуры, я даже нашел людей и возглавил команду ВШЭ на соревнованиях по спортивному программированию — решению различных задач в области математики и Computer Science. Выступили мы тогда неплохо, дошли до финала чемпионата мира по программированию ACM-ICPC. И это увлечение пригодилось: думаю, если бы я не участвовал в соревнованиях, то не прошел бы собеседования в WorldQuant и не занимался бы тем, чем занимаюсь сейчас.

— Что бы вы посоветовали тем, кто будет поступать в магистратуру МИЭФ в 2014 году?

— В первую очередь, настойчивости, «упертости». Умения учиться — в МИЭФ это пригодится. И конечно, найти себя! Пожалуй, это самое важное в жизни.

— Вы можете с уверенностью сказать, что себя нашли?

— Да, безусловно.

Никита Крыльников, специально для новостной службы портала ВШЭ