Нечто большее, чем зарабатывание денег

9 октября исполнилось десять лет Высшей школе менеджмента ГУ-ВШЭ. О том, какое место она занимает в системе российского бизнес-образования, рассказывает декан Школы Сергей Филонович.

— Каков, на ваш взгляд, главный итог десяти лет развития Высшей школы менеджмента ГУ-ВШЭ? Чем можно гордиться?

— Вообще-то, я не придаю символического смысла датам. Хотя, конечно, десять лет — это определенный этап. Для нас есть в этом особый смысл, потому что, когда мы создавали Школу, наши основные конкуренты — Академия народного хозяйства, Мирбис, Высшая коммерческая школа — уже существовали более десяти лет. Мы догоняли и вполне успешно догнали учебные заведения, которые имели свою историю. Мне кажется, это важный момент, что Высшей школе менеджмента удалось быстро войти в число уважаемых школ. Я не собираюсь говорить о рейтинге, о том, на какую позицию мы претендуем, потому как все это суета сует. Важно в этом контексте лишь то, что к нам относятся всерьез все члены сообщества.

— Как это удалось?

— Школа была создана, когда внутри ВШЭ собралось достаточное количество людей, способных обеспечить основные курсы программы МВА. Кроме того, к тому времени у нас уже сложились в коллективе личные отношения, поэтому мы быстро нашли общий язык, а это очень важно. К сожалению, между чисто академической и деловой культурой существуют очень серьезные противоречия.

— Что вы имеете в виду?

— Академическая культура очень индивидуалистическая. Нам же, как мне кажется, удалось это преодолеть, мы работаем как коллеги и друзья, нам приятно работать вместе, никто не стремится стать номером один. Поэтому мы можем делать программы, которые не может делать никто другой. Большинство московских бизнес-школ по-прежнему работают с привлечением приглашенных преподавателей. Кроме того, с момента рождения Высшую школу менеджмента ГУ-ВШЭ сопровождала поддержка руководства университета: положение о бизнес-школе мы согласовывали восемь месяцев, но с тех пор оно ни разу не нарушалось — ни с нашей стороны, ни со стороны университета. Это дает Школе стабильность, устойчивость, надежность.

— Расскажите о программах, которые предлагает Школа.

— Мы непрерывно генерируем новые серьезные программы. Сначала был курс МВА, потом Executive МВА, теперь DBA, корпоративные программы. Мы постоянно проводим разного рода эксперименты, а это очень существенно. Раз и навсегда взять программу и ее гнать, раз есть спрос — прямая дорога к гибели коммерческой структуры, а в случае государственной структуры — к прозябанию. В этом году мы кардинально преобразовали программу МВА, которой уже десять лет.

— Каким образом?

— Мы ввели так называемые «мастерские». Что это такое? Группа из 30 слушателей делится на три подгруппы, каждая подгруппа проходит шесть мастерских по направлениям — человеческие ресурсы, маркетинг, финансы и так далее. На первом четырехчасовом занятии читается лекция, происходит публичная дискуссия, группе дается задание. Она должна за две-четыре недели, в зависимости от мастерской, решить определенную практическую задачу — найти информацию, проанализировать ее, представить результат. Это групповая работа, мини-проект. При этом руководитель мастерской дает какие-то наметки, но никакого списка литературы, сайтов не существует, слушатели делают все сами.

— Зачем это нужно?

— Для того, чтобы выработать у слушателей навык ориентации в текущей бизнес-ситуации. Традиционное обучение по классическим кейсам — это прошлое, то есть, безусловно, отчасти такие знания могут принести пользу, но они такие заскорузлые! Помните Декарта, который больше половины жизни писал книгу, которая называется «Рассуждение о методе»? Он хотел ответить на все вопросы, но не только не ответил, но еще и по всем вопросам, относящимся к физике, ошибался, за исключением объяснений радуги. Для нас знание — это важная и полезная информация, которую можно использовать для решения практической задачи. Если есть информация, но к практической задаче она отношения не имеет, то для нас это не знание. Мы вообще очень скептически относимся к западной традиции проведения исследований в бизнес-школах, где генерируется около 90 процентов той никому не нужной информации, что публикуется в якобы уважаемых журналах, которые никто из практиков не читает. Ну как это можно называть исследованиями?! Слушатели, когда закончат программу, часто будут сталкиваться со сложными проблемами, и никто им не будет подсказывать. Наши мастерские — это инновационная форма работы, мы ее опробовали на программе Executive МВА, где в связи с кризисом часть классических кейсов мы заменили на относящиеся к кризису сюжеты и их анализ. Это вызвало очень большой интерес у слушателей. Так что мы решили этот опыт перенести в регулярную программу МВА.

— В России есть бизнес-школы, использующие подобные методы работы?

— Я не знаю ни одной российской бизнес-школы, в программе которой был бы такой элемент.

— Объясните, пожалуйста, подробнее, что вы имеете в виду, когда говорите, что в западных бизнес-школах генерируется 90 процентов никому не нужной информации?

— Возьмем, к примеру, какой-нибудь Journal of strategic management, в котором используется зубодробительная математика — ни один менеджер-практик его просто не сможет прочесть, потому что не владеет соответствующим аппаратом! Но самое главное, что выводы таких работ всегда разделяются на две категории. Первая — выводы типа «Волга впадает в Каспийское море». Ко второй категории относятся очень сложные модели, которые, как правило, оказываются крайне неустойчивыми и пользоваться которыми крайне опасно!

— Почему?

— Потому что очень часто в основе таких моделей лежат предположения, которые никогда не выполняются на практике. Система западного бизнес-образования — это своего рода воспроизводство преподавателей: человек защищает диссертацию, получает степень Ph.D., публикуется в определенных журналах, становится «своим» в комьюнити. Только чем это может помочь тем, кого он учит?!

— А каков подход к преподаванию в Высшей школе менеджмента Вышки?

— Мы ведем исследования поискового типа, мы предлагаем идеи — они востребованы. Наши корпоративные программы представляют собой продажу этих идей.

— Люди, освоившие те или иные программы вашей Школы, поддерживают связь с ВШМ?

— Вокруг школы сформировался довольно широкий круг людей, страдающих постоянным интеллектуальным голодом. Это тоже важно. С некоторыми мы сотрудничаем уже по шесть-семь лет. Сначала люди приходят на одну программу, потом на другую, потом закончили DBA, теперь мы обучаем их компании. Это говорит о том, что в наших усилиях есть нужда. А еще люди видят, что бизнес-образование — это не просто наука о зарабатывании денег, а нечто большее. К примеру, одна компания, с которой мы уже давно работаем, попросила меня организовать курс лекций по современной философии. Я очень доволен, хотя, признаться, и удивлен.

— Что это за компания?

— Компания занимается женской одеждой и мебелью. Это интеллектуальные люди, у них оригинальная модель бизнеса, они испытывают интеллектуальный голод. Я уже договорился с ординарным профессором, заведующим кафедрой практической философии ГУ-ВШЭ Александром Филипповым. Думаю, будет страшно интересно — он ведь не ожидает, что у таких людей есть интерес к современной философии. А заведующий кафедрой общей социологии Никита Покровский будет читать у них курс по социологии.

— Кто сейчас преподает в Школе?

— Около 90 процентов — преподаватели разных факультетов и кафедр Вышки. Частично работают у нас и приглашенные преподаватели. Правда, уровень их вовлеченности в наш учебный процесс таков, что, например, Владимир Годин, проректор по дополнительному образованию ГУУ, который читает у нас все, что связано с информационными технологиями, — так вот он считает нашу школу основным местом работы. Есть преподаватели из АНХ, есть практики, работающие в большом бизнесе. Например, курс управления персоналом читают только практики —старший вице-президент ВТБ Марина Олешек, заместитель генерального директора «Связьинвеста» Надежда Филиппова, бывший HR «Вимм-Биль-Данн» Дмитрий Куприянов и один из основателей компании «Банана-мама», главный HR «Северстали» Андрей Митюков.

— Вы сотрудничаете с зарубежными партнерами?

— Сотрудничество с зарубежными партнерами у нас не очень интенсивное. Хотя мы работаем с Крэнфилдом — это школа менеджмента в Великобритании, входит в пятерку ведущих школ страны. Когда мы только начинали, они нам помогли — 16 наших преподавателей проходили там стажировку, писали и рецензировали свои программы у англичан. Это позволило нам уже на старте убедиться, что мы соответствуем международным стандартам. В прошлом году они присылали к нам группу слушателей МВА — это обязательная часть их программы, мы им читали лекции на английском языке.

— Своих студентов вы отправляете за рубеж?

— Не отправляем — у нас нет требования свободного владения английским языком. Миссия школы — подготовка к ведению бизнеса в России. Тем не менее, мы члены всех уважаемых международных организаций: CEEMAN — это восточно-европейская ассоциация бизнес-школ, EFMD — это европейский фонд развития менеджмента, мы участвуем в конференциях AACSB — это то, что раньше было американской ассоциацией университетских школ бизнеса. Мы делаем это, чтобы быть в курсе текущих событий.

Вместе с тем, надо понимать, что образование — явление социальное. Бизнес-образование в России должно ориентироваться на российские условия, на российский национальный характер, на характер деловых отношений, который здесь существует. Брать западные шаблоны, которые там работают замечательно, а у нас не работают совсем — глупость. У нас нет наших кейсов, потому что у нас компании не раскрывают свою информацию так, как это делают на Западе. Что делать? Ну, поработают с западным, Гарвардским, кейсом наши слушатели, со всей полнотой информации, а потом столкнутся с реальной бизнес-ситуацией в России. Как они будут с ней работать, если никто им ни финансовой информации не предоставит, ни маркетинговой, ничего? Например, китайцы потратили почти десять лет на то, чтобы создать школы по образу и подобию американских, а сейчас отказываются от американских кейсов, американских преподавателей, потому что выясняется, что в Китае это тоже не работает, нужно идти своим путем. Поэтому мы не проходим никакие аккредитации и не планируем проходить их в ближайшее время, ведь смысл аккредитации в том, чтобы доказать, что ты соответствуешь каким-то стандартам. А зачем нам им соответствовать?

— Откуда будущие слушатели узнают о Школе?

— Больше половины людей приходят и поступают по рекомендации наших выпускников. Это то, чем я дорожу, пожалуй, больше всего. Маленький пример — сейчас у нас идет новая программа Executive МВА. Одна очень уважаемая компания хочет прислать на эту программу 12 человек. Мы обычно не берем так много слушателей, но они настаивают, говорят, что получили очень позитивные отзывы. Такого рода отношения нужно развивать. Сейчас мы, скорее всего, будем делать короткие программы для апгрейда образования, которое люди получили восемь-девять лет назад. Это будет как раз то, что называется life-long learning — обучением на протяжении всей жизни. У выпускников есть доверие к нам, они знают, что люди, работающие в Школе, держат руку на пульсе бизнеса и готовы рассказать, что произошло в бизнесе после того, как они закончили МВА.

Сергей Степанищев, Новостная служба портала ГУ-ВШЭ